Вопрос: Председатель КНР Си Цзиньпин 3-4 июля совершит государственный визит в Россию. Что ожидать от встречи руководителей двух стран?
Ответ: Мы практически на пороге самого главного мероприятия в политическом календаре двусторонних отношений России и Китая в текущем году: официального визита председателя КНР Си Цзиньпина в Москву. Руководители наших государств приучили к своему достаточно частому и результативному общению. В этом играет та ситуация и в мире, и в регионе, и в двусторонних отношениях, на фоне которой происходят наши встречи.
Что я имею в виду, говоря о фоне встречи? Если взять двусторонние отношения, то здесь, на мой взгляд, происходит достаточно стабильный процесс трансформации количественных накоплений в качественные изменения. Тот факт, что в прошлом году мы остановили тенденцию сокращения нашего товарооборота, а в текущем году месяц от месяца продолжаем его наращивать довольно высокими темпами, говорит о том, что наше торгово-экономическое сотрудничество получило в определенной степени новую динамику. На мой взгляд, это связано не столько с торговлей как таковой, сколько с возрастанием роли крупных инвестиционных проектов, в том числе в инфраструктурной сфере, в энергетической сфере, и целый ряд других интересных проектов, которые сейчас реализуются двумя сторонами.
Для обслуживания более высокой ступени экономического сотрудничества нужны более развитые, более сложные инструменты, прежде всего финансовые. Поэтому  все больше и больше в наших отношениях появляется именно таких новых инструментов. Выпуск облигаций, вхождение в акционерный капитал, различные формы кредитования. Ну и наконец – намерения двух сторон продвигаться к более широкому использованию национальных валют в расчетах друг с другом. Все это пока только начало, нельзя сказать, что мы можем выложить на стол стопку разного рода документов, свидетельствующих о результатах нашей работы. Многое еще в рамках переговоров, многое переживает стадию запуска, тем не менее все эти тенденции в последние полтора – два года приобрели уже зримые очертания в наших экономических отношениях.
Вопрос: Какова обстановка в политической сфере?
Ответ: Что касается политической сферы, как глобальной, так и региональной, здесь ситуация, с одной стороны, яснее, а с другой – сложнее. Яснее, потому что происходит определенная поляризация, происходит определенная осознание того, что хорошо, а что плохо. В этой ситуации очень важна роль стабилизаторов, тех, которые могут оказать охлаждающее, стабилизирующее влияние на общую турбулентную международную ситуацию. Таким стабилизирующим фактором, на мой взгляд, являются российско-китайские отношения. Стабилизирующая роль подкрепляется двумя обстоятельствами. Во-первых, весомостью этих политических игроков на международной арене. Если взять Китай, то это вторая, а по многим параметрам первая экономика мира, от которой в значительной мере зависят общая мировая экономическая конъюнктура, состояние мировой экономики, мировой торговли, мировых финансов. И не будем забывать, что вслед за экономической мощью в последние годы Китай утвердил себя и как внушительная политическая и военно-политическая сила. Это фактор, который уже не находится в тени более активных игроков мировой политики. Нет. Он сам стремится играть такую рельефную роль выстраивания политической архитектуры, и эта роль, по нашей оценке, безусловно, позитивная. Что касается России, то здесь много говорить не будем. Экономический профиль нашей страны, может, и не столь высок, как это было в былые годы в случае с Советским Союзом, но что касается общего потенциала, в том числе военного и дипломатического профиля, то здесь наша страна продолжает оставаться в числе ведущих мировых игроков. Это первое из двух обстоятельств.
Во-вторых,  наши оценки мировой ситуации, наши позиции по разного рода проблемам, которые переполняют современную систему мировых отношений, в целом достаточно близки, а по многим параметрам совпадают. Это вовсе не означает, что мы одинаково думаем. Нет, мы разные. У нас есть свои специфические интересы и в региональных, и в международных делах, но с точки зрения факторов, определяющих внешнеполитическую линию, мы с нашим китайским соседом достаточно близки. Это позволяет проводить достаточно близкую линию по различным аспектам повестки международных организаций, в том числе ООН. И прямо скажем: это оказывает отрезвляющее влияние на наших партнеров по тем же международным организациям.
Вопрос: Будет ли затронут вопрос сопряжения Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути  во время визита Си Цзиньпина?
Ответ: Конечно, будет. Эта тема интересует и наших китайских партнеров, и нас. Все необходимые слова о значении и перспективах уже сказаны, в  том числе самими лидерами. И нам сейчас надо договариваться о конкретике, о том, как это будет развиваться.
И нам, и Китаю очень важно, что будет происходить на этом самом большом континентальном пространстве современного мира. Скажем, тот же «Один пояс, один путь» – это не просто некий проект развития инфраструктуры.
Это еще и переустройство жизней миллионов и десятков миллионов людей. Россия и Китай так или иначе находятся в самом русле этого процесса – процесса освоения евразийского пространства.
Я напомню, что соглашение о сопряжении ЕАЭС и концепции «Один пояс, один путь» было подписано или принято сторонами от имени руководителей наших стран 8 мая 2015 года. Прошло два года. За эти два года мы прошли определенный путь. Понятно, что это начало начальной стадии. Я бы так это определил, извините за  тавтологию. Но реализация такого рода программ требует года и даже десятилетия. Появляются новые интересные векторы развития идеи протяженной региональной интеграции.
Вопрос: Ранее МИД Китая сообщил, что в ходе визита будет подписан ряд документов. Что это за документы?
Ответ: Обсуждается целая гамма переговорных документов. Причем они делятся на две группы: по государственной и правительственной линии, и корпоративные. У нас десятки документов второй группы, причем по многим позициям переговоры ведутся буквально каждый день.
Вопрос: Будут ли обсуждаться вопросы регионального сотрудничества?
Ответ: У нас на Дальнем Востоке буквально за полтора года значительно улучшился инвестиционный климат. Создана нормативная база ТОРов, свободный порт «Владивосток». Реализуется десяток проектов на этих территориях, и в них подавляющая часть – китайский капитал. Хотя, конечно, мы готовы работать с южными корейцами и с японцами. Но в силу интереса и возможностей Китай, конечно, для нас стоит на первом месте.
Нам нужны истории успешной реализации проектов. Когда мы говорим нашим китайским партнерам, что мы серьезно улучшили климат, создали нормативно-правовую базу, которая отвечает мировой практике, реакция китайских инвесторов сдержанная. Условия действительно хорошие, но те, кто применяет эти условия, может быть, у них другие подходы и другая оценка ситуации? Необходимо признать элемент осторожности в подходе китайского бизнеса к реализации совместных проектов на Дальнем Востоке.
Кстати, наоборот тоже бывает. Немало проектов в Китае реализуются российскими компаниями. И они здесь тоже не в обстановке медового месяца развивают свой бизнес. Они сталкиваются с довольно серьезными проблемами, когда существующие регулирующие меры и инструкции вполне правильны и адекватны, но на местах могут восприниматься по-разному. Здесь нет предвзятости. В конечном счете здесь надо искать экономический интерес.
Один из документов, который обсуждается в данный момент в рамках планов развития Дальнего Востока, – это создание центра по защите интересов китайских инвесторов. Посмотрим, будет ли готов проект к подписанию в ходе этого визита Си Цзиньпина. В нем заинтересованы и мы, чтобы к нам шли инвестиции и китайские партнеры, чтобы их интересы были защищены.
Вопрос: Минобороны Китая накануне подтвердило, что Россия и Китай подписали  дорожную карту по сотрудничеству в военной сфере на 2017-2020 годы. Кроме того, совсем скоро начнутся совместные учения в Балтийском море. Можно ли говорить о военном союзничестве? Это сдвиг в двустороннем военном сотрудничестве?
Ответ: У нас много точек пересечения в военной сфере, но мы не военные союзники. Степень сотрудничества по военной линии – это отражение степени политической близости и доверия. Военное сотрудничество, организация военных учений. Если мы одинаково и близко оцениваем те угрозы, которым подвергаемся, то будет естественно попробовать соизмерить наши методы к отражению этих угроз. Здесь о союзничестве речи не идет.
Союзничество – это когда принимаются обязательства военного характера. У нас таких обязательств не предвидится. Об этом не ведется разговор, но есть формы сотрудничества другого уровня. Появился танковый биатлон, другие соревнования. Это элемент политического доверия.
Наше сотрудничество в военно-морской сфере находится на продвинутой стадии. Мы проводили военные учения по отработке террористических атак и нападения с моря в Тихом океане. У нас есть опыт военного взаимодействия в Средиземном море. Для Китая здесь есть интерес в океанском плавании. В случае учений в этом году это то, что можно назвать дальним походом.
Вопрос:  Насколько у нас с китайскими партнерами совпадают подходы по отношению к Северной Корее? Могут ли возникнуть новые форматы? Или мы вернемся к формату шестисторонних переговоров?
Ответ: Пока быстрого решения, в силу разных причин, не просматривается. Что касается Китая и России, для нас эта проблема жизненная. Это происходит непосредственно у наших границ.  В США аналитики говорят, что КНДР вот-вот создаст двигатель для межконтинентальной баллистической ракеты и тогда она будет в состоянии достигнуть территории США.
Любая военная эскалация чревата своими последствиями абсолютно негативного характера по всем направлениям: и для морского судоходства, и для экономики, и для других отраслей, включая экологию. Позиции России и Китая совпадают в главном – мы категорически исключаем какую-либо военную эскалацию в регионе. Возможен только переговорный путь, только дипломатические, политические усилия. Как выйти на это переговорное решение? Китай предложил свои формулы. Мы их разделяем и поддерживаем. Но у нас есть и свое видение, как и в какой комбинации пытаться найти условия компромисса между проведением военных учений под эгидой США и ракетно-ядерными программами КНДР. Вокруг этого идет разговор.
Позиции Китая и России с точки зрения оценки ядерной проблемы на Корейском полуострове хорошо известны. Но ситуация очень трудная, и она будет обсуждаться лидерами в Москве.
Вопрос: Заместитель Министра иностранных дел России И.В.Моргулов говорил, что российская сторона разработала дорожную карту по КНДР  и тесно ее координирует с китайскими партнерами. Китай заявил, что приветствует эту инициативу и что она совпадает с предложением Китая о двойной заморозке.  Нет ли конкуренции между Россией и Китаем в этом вопросе?
Ответ: У нас есть эффективная система консультаций между министерствами иностранных дел на всех уровнях, в том числе на уровне курирующих эту тему заместителей министров. Корейская тема находится в повестке дня этих консультаций. Никакой конкуренции тут нет и быть не может. Нет секретного плана Б, который все решит. Набор возможных опций для обсуждения чрезвычайно узок.
Что такое двойная заморозка? Одна сторона замораживает военные учения (США, Южная Корея), которые другая сторона (КНДР) воспринимает как угрозу для себя. В свою очередь КНДР замораживает свои ракетные и ядерные программы. Результат – это выработка новой системы гарантий безопасности для всех, кто живет в этом регионе.
Как таковой конкуренции тут быть не может. Есть много тактических предложений по реализации, кто к кому едет, какие резолюции в Совбезе ООН могут обсуждаться? Такие вопросы могут обсуждаться.