Вопрос: Вы уже несколько раз отвечали на вопросы, связанные с урегулированием внутриукраинского кризиса. Официальный представитель МИД России М.В.Захарова сегодня озвучила интересные цифры: Киев направил в Донбасс 125 тыс. солдат и офицеров. Это практически половина состава украинской армии. Как Вы можете прокомментировать эти данные и действия киевских властей?

С.В.Лавров: Эти данные появились достаточно давно. Мы привлекали внимание ОБСЕ в лице его Специальной мониторинговой миссии, по линии двусторонних контактов с Германией, Францией и другими западными странами к тому, что украинское руководство активно посылает эшелоны с военнослужащими и тяжелыми вооружениями к линии соприкосновения. Сначала это объяснялось необходимостью ротации военнослужащих, находившихся там отведенное для них время. Как оказалось, туда подбрасываются дополнительные силы, а те, кого они должны были поменять, никуда не уезжают. Это тревожно. Думаю, что западные коллеги прекрасно об этом знают. Украина ничего не делает, не поставив их в известность и не получив поддержку. Завтра в рамках Совета министров иностранных дел ОБСЕ в Стокгольме это будет одним из вопросов, который я буду обсуждать с западными коллегами. Поинтересуюсь, как они оценивают происходящее.

Вопрос: Как Москва относится к заявлению Президента Белоруссии А.Г.Лукашенко в интервью о признании Крыма российским? Ожидает ли Москва, что Минск формализует это признание? Что для этого необходимо сделать Белоруссии?

С.В.Лавров: Для этого не надо ничего делать. Никаких законов принимать не надо. У Белоруссии не просто дипломатические, а союзнические отношения с Российской Федерацией, но даже странам, у которых нет такого формата связи с Россией, не требуется принимать никаких специальных законодательных актов.

Государство, взаимодействующее с нами, автоматически должно признавать, что Россия имеет свою территорию, на которую распространяется полномочия существующих правительства и руководства. Если кому-то это было не до конца понятно, то А.Г.Лукашенко ясно сказал, что Крым – часть России. Де-факто было всегда, а де-юре стало после референдума в 2014 г.