Украинцев Емельян Игнатьевич

Выдающийся дипломат и опытный администратор, "один из самых бойких дельцов московских", как писал о нем Соловьев, Емельян Игнатьевич Украинцев происходил из мелкого провинциального дворянского рода, осевшего на южной "Рязанской украине" государства. Прямые предки Украинцева, а также Украинцевы иных ветвей многочисленного рода принадлежали к служилому сословию, участвуя целыми семьями в военных кампаниях российской армии XVI-XVII вв. Многие из них сложили головы на поле брани, в числе последних - отец будущего дипломата, Игнатий Юрьевич, скончавшийся от ран в 1655 во время военных действий против войск Речи Посполитой под Брянском. Его старшему сыну в этот момент вряд ли было более десяти лет.

Сейчас трудно сказать, почему Украинцев по достижении совершеннолетия не был поверстан в истинно дворянскую военную службу, как все мужчины его рода, а оказался в штате одного из московских приказов. Так или иначе, впервые имя молодого подьячего упоминается в 1665 г.; спустя семь лет Украинцев переходит на службу в Посольский приказ, ведавший дипломатическими контактами России с ее зарубежными соседями. Сразу по вступлении в должность последовало и первое задание - отправиться гонцом с "вестями" в Стокгольм и Копенгаген.

В стенах Посольского приказа, каменные палаты которого находились в Кремле неподалеку от царского дворца, Украинцев провел почти четыре десятилетия. Побывав не единожды с дипломатическими миссиями за рубежом в Голландии, Польше и на Украине, в 1675 г. подьячий повышается в службе до дьяка, коих в приказном штате было всего трое и на плечи которых ложилась основная тяжесть по претворению в жизнь внешнеполитического курса правительства. "А чин строил думной диак Емельян Украинцов, а над ним надсматривал боярин князь Василей Васильевич Голицын", - читаем мы у Соловьева.

В 1681 г. Украинцев стал первенствующим в приказной иерархии и в чине думного дьяка вошел в состав Боярской думы. Одновременно Украинцев "сидел" в ряде менее важных приказных ведомств, связанных с Посольским приказом, в частности в Малороссийском приказе. "А ставел ево светейши патриярх со влостьми, а на постонавлени был по указу великого государя боярин князь Юрья Семенович Урусов да с ним думнай дваренин Иван Петрович Кондырев, да думнай дьяк Емельян Украинцев", - пишет Соловьев.

Один раз Украинцеву довелось принять участие в военных действиях - в качестве командира полка, сформированного из подьячих, когда в 1689 г. трехсоттысячная русская армия вторично ходила походом на Крым. Командовал ею князь Голицын, с которым Украинцева, похоже, связывала не только служба, поскольку Голицын "ведал" Посольский приказ, но и личные симпатии. Поход был не слишком удачным. Последовало крушение правительства Голицына. Не только его, но и думного дьяка обвиняли в плохом командовании. "Не положи, государь, на меня гневу, что вышеписанное написал к тебе так дерзновенно, потому что подлинно так было; и не затем я пишу, понеже должность моя повелевает здоровье твое, государя моево, во всяких мерах остерегать", - писал Украинцев Голицыну.

И все же его высокий профессионализм при всех колебаниях политической конъюнктуры позволял ему оставаться на своем посту, независимо от отношения к нему "сильных мира сего". Не случайно дипломат "пересидел" и время Матвеева-Нарышкина, и Голицына и сохранил свой пост при Петре I, не очень жаловавшем "старые кадры". Невилль писал о нем: "Хотя он был одною из креатур великого Голицына и всем своим счастьем был обязан ему, бывши первоначально простым писарем, но он первый однако ж стал чернить своего благодетеля".

Клевета на своего благодетеля, которую Невилль вменяет в вину Украинцеву, находит подтверждение в ответе одного из приближенных Петра Украинцеву, относящемся к первым месяцам после дворцового переворота 1689 г., из которого явствует, что именно Украинцев подсказал Нарышкиным отнять у опального князя его "карл". Помощь, оказанная Украинцевым организаторам розыска по делу о Федоре Шакловитом и его сообщниках, предопределила то, что он не просто сохранил свой пост в Посольском приказе, но и стал после переворота его фактическим главой - при формальном руководстве со стороны боярина Нарышкина.

Заслуги Украинцева были оценены очень высоко. Трижды, в 1687, 1693 и 1701 гг. его жаловали крупными земельными угодьями (в третьем случае - целой подмосковной волостью с селом и несколькими деревнями). Один из весьма состоятельных москвичей, думный дьяк владел в столице двумя каменными палатами, одни из которых, в Хохловском переулке, сохранились и сегодня. Не имея собственных детей (дочь Украинцева скончалась ребенком), он умело опекал многочисленных двоюродных братьев и племянников, протежируя их на службу у "государева двора".

Думный дьяк был и историографом многочисленного рода Украинцевых, тщательно собирая документы и сведения от родственников о службах предков. Составленная им "родословная скаска" отличается внушительным объемом и редкостной полнотой.

"Звездным часом" в дипломатической карьере Украинцева стала миссия в Константинополь 1699-1700 гг., завершившаяся подписанием 30-летнего перемирия с Турцией. Задача отличалась редкостной сложностью. В 1696 г. русская армия под командованием Петра I захватила турецкую крепость Азов; впервые обретенный Россией форпост на море было решено превратить в базу первого русского морского флота. На верфях Воронежа развернулись беспрецедентные по масштабам работы, обещавшие сделать вскоре Россию могучим соперником Турции не только на Черном и Азовском морях, но и в Средиземноморье.

"Великие государи, - говорил Украинцев, - хотят в это дело вступить не для того только, чтоб помочь цесарю римскому или королю польскому; если вечные неприятели церкви божией, турки и татары, теперь осилят цесаря и короля польского и приневолят их к миру, то потом встанут войною и на нас; на мир надеяться нечего: они привыкли мир разрывать; тогда к ним и польский король пристанет, и ему помощь подадут настоящие его союзники - цесарь, папа и республика венецианская".

Но уже в ходе Великого посольства 1697-1698 гг. Петр убедился в необходимости смены внешнеполитического курса. Более перспективной теперь виделась активизация в Балтийском регионе, сулившем прямой морской выход в Европу. Однако для начала военных действий против Швеции надлежало обеспечить мир на юге, сохранив с минимальными потерями завоеванное.

Отправлению Великого посольства предшествовала большая подготовительная работа в Посольском приказе во главе с Украинцевым: составлялись подробные наказы с изложением правил поведения и дипломатического церемониала в духе старомосковской дипломатии, заготавливались проездные и верющие грамоты, другие документы. В помощь посольству был подобран большой справочный материал: 33 переплетенные книги с копиями статейных списков целого ряда прежних российских посольств, начиная с посольства к папе римскому в 1580-1581 гг. В книгах подробно описывались дипломатические связи России с теми странами, куда направлялось то или иное посольство.
К подготовке посольства привлекались и хорошо образованные молодые люди, преимущественно из привилегированного сословия, со знанием европейских языков.

Задачу возложили на опытнейшего в Посольском приказе думного дьяка Украинцева и дьяка Чередеева, "чрезвычайных посланников к его султанову величеству". Прибытие миссии в Константинополь было обставлено беспрецедентно. Посланники приплыли на берега Босфора на российском военном судне "Крепость", недавно построенном для Азовского флота. Под салют корабельных орудий, давших понять туркам, что теперь они имеют дело отнюдь не с прежней, "сухопутной" Россией, начались долгие и непростые 11-месячные переговоры.

Историк Костомаров так напишет об этом: "Украинцев, по наказу своего государя, ходатайствовал о преимуществах православных греков, относительно святых мест. Это был первый шаг к тому заступничеству за турецких христиан, которое потом так часто повторялось в русской истории и служило поводом к столкновениям с Турцией. На этот раз турки отклонили вмешательство России, объяснивши, что вопрос этот относится к внутренним делам, до которых нет чужим дела, но дозволили русским богомольцам посещать священные места".

Результаты усилий Украинцева превзошли все самые радужные надежды Москвы: Россия сохранила за собой основные завоевания, в первую очередь Азов, и право иметь там собственный военный флот. Не дожидаясь окончательного подписания итоговых документов, думный дьяк отправил в Москву с долгожданным известием одного из дворян посольской свиты. По получении депеши в России немедленно начались приготовления к осеннему походу на шведскую крепость Нарву - страна стояла накануне начала Северной войны, ставшей своего рода рубежом во внешней политике петровской эпохи. Вклад в нее думного дьяка Украинцева невозможно переоценить.

Заключением мирного договора с Турцией миссия не ограничилась. В это время в Константинополе проживал один из самых замечательных лидеров греческой церкви, патриарх Иерусалимский Досифей, верный друг России на Балканах, поддерживавший обширную переписку с Москвой. Ранее, в 1687 г., Досифей был вынужден бежать из Иерусалима: католическое духовенство при поддержке турецкой администрации захватило принадлежавшие православным святые места, лишив греков их исконных святынь.

Украинцев неоднократно в неофициальной обстановке встречался с изгнанником. В итоге думный дьяк подал "на салтаново имя" личное ходатайство с просьбой восстановить права греческой церкви и дать возможность Досифею вернуться к своей пастве. В 1701 г. по инициативе думного дьяка с подобной же просьбой к константинопольскому двору обратился и Петр I.

В благодарность за усилия и в знак заслуг Украинцева перед греческой церковью думный дьяк получил в подарок от патриарха Досифея драгоценную православную святыню - мощи преп. Марии Египетской. По возвращении в Москву помешенные в специально изготовленную для них серебряную шкатулку мощи до 1707 г. хранились в доме Украинцева, пока не были даны вкладом в храм Московского Сретенского монастыря. Ныне шкатулка-мощевик находится в коллекциях Государственного Исторического музея. В следующем, 1708 г. Украинцева ждала последняя в его жизни посольская миссия - в Венгрию для налаживания отношений с князем Ракоци. Похоже, дипломат был серьезно болен, но заменить его было некем. Там, вдали от родины, думный дьяк скончался в Эгере, где и был погребен.